Тема Краткая история доктрин международного частного права

В русской литературе терминами «международное гражданское право» и «международное частное право» впервые воспользовался проф. П.Е.Казанский²⁰. Он не сформулировал до конца различия между этими двумя терминами, в одном случае упоребляя их как равнозначащие, а в другом – выделяя МЧП как «учение о столкновении гражданских законов разных государств». В работе «Введение в курс международного права» (Одесса, 1901) он говорит о двух задачах международного гражданского права:

1) создать всемирно-гражданский оборот и дать охрану основных прав личности²¹;

2) определить, законы каких государств должны применяться к тем или другим отношениям между людьми.

Таким образом, он указывает на двоякое содержание норм международного гражданского права – норм материальных и конфликтных²². В «Учебнике международного права» (Одесса, 1904 г.) он повторяет свою мысль о двух задачах междуардного гражданского права, уточняя первую из них как обеспечение каждому лицу известной совокупности прав. Международному гражданскому праву он посвящает всю Особенную часть учебника (которая, впрочем, занимает в нем всего 1/16 часть).

Говоря о содержании международного гражданского права, Казанский констатирует, что его задачу «некоторые хотят ограничить решением столкновений гражданских законов разных государств». «Куда же, - справшивает он, - поместить в таком случае те постановления договоров и обычай, которые устанавливают общеобязательные начала гражданско-правового значения?» (стр.505-506, примечание). Казанский, делая этот упрек, неправ в том отношении, что авторы, которых он имеет в виду, говорят не о международном «гражданском» праве, а о международном «частном» праве, которые давно было принято отождествлять с коллизионным правом в чистом виде или с добавлением к нему вопросов гражданства, прав иностранцев и вопросов процессуального права²³. Казанский характеризует международное гражданское право, говоря, что «оно, несомненно, гражданское право, но в то же самое время, несомненно, и международное». При этом он исключает из него процессуальную часть, как входящую в область пуличного права.

Роль учебного пособия для юридических факультетов в течение ряда лет выполнял «Очерк МЧП» Б.Э.Нольде, в котором автору удалось в четкой форме резюмировать в основных чертах современную ему доктрину МЧП и дать анализ действовавших русских коллизионных норм²⁴.

В курсе гражданского права Ю.С. Гамбарова, выпущенном в свет в 1911 году, содержится особый раздел, посвященный «коллизиям разноместных законов»²⁵. Прежде всего, в этом разделе говорится о том, что разноместными законами называются законы, действующие в различных государствах или в различных частях одного и того же государства. Эти законы могут противоречить друг другу и вопрос о том, каким из нескольких исключающих взаимно законов должен руководствоваться судья в случаях коллизии или столкновения разномечтных законов разрешается не так просто, как это можно было бы заключить из положений о территориальном характере современных законодательств и отношений между общим и местным правом. Тот принцип, что судья применяет к решениям гражданских споров законы своей страны, терпит многочисленные отступления по делам, в которых принимают участие иностранцы или предметом которых служат имущества, лежащие в другой стране, и отношения, возникающие не в том государстве, где они разрешаются. Так называемые международная вежливость (comitas gentium) и уважение, которыми одно государство обязано другому, и иные соображения заставляют современное право ограничивать территориальное начало по отношению к действию закона и обязывают судью применить в известных случаях не своё, а чужое право. Какое именно? В этих целях Гамбаров выделяет несколько принципов, которые в настоящее время известны как формулы прикрепления:

- lex originis (закон государства, с которым участники правоотношения связаны своим происхождением);

- lex fori (закон государства или места, где производится дело);

- lex domicilii (закон местожительства участвующих лиц);

- lex rei sitae (закон местонахождения имущества);

- lex loci actus (закон места совершения акта);

- lex patriae (закон государства, подданным которого состоит лицо).

Он также дает определение коллизионной нормы как «поставленной данным положительным законодательством нормы для разрешения столкновений» и указывает, что в случае отсутствия таких норм или представляемых ими сомнений надлежит обращаться к надгосударственным нормам.

Рассматривая вопрос о разрешении «коллизии разноместных законов» Гамбаров приходит к выводу о необходимости «особого учения», называемого collisio statutorum, а также – частным международным правом. Он уточняет, что первое из этих названий прилагается обыкновенно к случаям столкновения разноместных законов в пределах одного и того же государства, второе – к столкновениям законов различных государств, хотя принципы и основания для решения тех и других случаев одинаковы (с учетом того, что в первом случае решающее значение имеет lex domicilii, а во втором - lex patriae). Что касается природы частного международного права, то автор прежде всего указывает, что оно отличается «как от т.н. общенародного права (jus gentium), так и от той дисциплины, которую называют публичным международным правом», а затем анализирует господствующие взгляды в этой области. Он упоминает как подход, согласно которому ЧМП следует считать частью международного права в широком смысле, так и точку зрения, согласно которой оно является частью «каждой данной системы гражданского права», и в конце концов присоединяется ктеории Цительмана, которая синтезирует обе приведенные точки зрения. «Внутреннее право не может быть единственным источником ЧМП уже потому, что его другой и столь же самостоятельный элемент составляют коллизионные нормы всех государств, состоящих в международном общении и ограничивающих в известной степени друг друга даже в законодательном суверенитете. Это указывает как на различие ЧМП от публичного, так и близость первого к гражданскому праву, раз мы присоединим к этому последнему, при его пробелах, и элемент международных норм». Со сделанной оговоркой, Гамбаров приходит к выводу, что частное международное право принадлежит гражданскому праву «ввиду того, что оно регулирует... исключительно юридические отношения отдельных лиц» (хотя далее по тексту он упоминает, что государство тоже может принимать участие в этих отношениях, действуя при этом в качестве субъекта гражданского права).

Отмечу также высказывание Гамбарова по поводу причин возникновения частного международного права. По его мнению, они коренятся, с одной стороны, в различии законов и, с другой – в различии суверенитета. Это различие следует из условий жизни и развития человеческих существ; в этих же условиях оно находит и свою границу, которая постоянно отодвигается от мелких групп человеческого общения, каковы племя, семья, род, до все более и более возрастающих общественных агрегаций, сливающихся в понятие человечества. Современная жизнь выступает из узких пределов семьи, рода, национальности, государства и устанавливает каждый день между членами человеческого рода новые отношения, требующие юридической санкции. Эта санкция не дается им положительным правом тех общественных групп, которые разделяют человечество на известное число народов и государств. Юридическая жизнь человечества едина, неразделима, всеобща, тогда как положительное право повчюду различно, раздроблено и запечатлено чертами национальной индивидуальности. Противоречие между анциональным правом и действительностью и усиливающееся с каждым днем сознание взимозависимости и солидарности всех народов – вот настоящий источник возникновения как частного, так и публичного международного права.

В период 1911-1916 гг. вышел ряд работ М.И.Бруна. В «Очерках истории конфликтного права» (1915 г.) Брун дал оригинальное исследование по теории статутов за период XIII-XVIII вв. Его многочисленные работы по отдельным вопросам МЧП (о безвестном отсутствии в МЧП, о форме сделок, публичном порядке, национальности юридических лиц, о коллизионных вопросах право- и дееспособности и др.) были основаны на тщательном исследовании первоисточников, сравнительном изучении материального гражданского права различных стран и на критическом анализе западных доктрин. В этих работах, а также во «Введении в МЧП» отстаивается точка зрения о «национальном», а не международном характере международного коллизионного права. Если Малышев был крупнейшим буржуазным исследователем в области «межобластных коллизий» в русском гражданском праве, то Брун являлся одним из наиболее видных буржуазных ученых по вопросам «международных коллизий».

В первой половине XIX века сначала в США, а затем в Англии сложилась первая по времени возникновения чисто буржуазная доктрина МЧП.

Однако прежде чем изложить её сущность, необходимо объяснить, почему в Англии до середины XVIII века суды вообще не знали коллизионной проблемы и оставались в стороне от того развития коллизионных доктрин, которое происходило на континенте (в Италии, Франции и Голландии) в течение XIII-XVIII вв.

Это объясняется той ранней централизацией судебного аппарата и ранним объединением материального гражданского права, которое было результатом завоевания Англии норманнами и образования там сильной королевской власти уже в XI веке. Тогда же образовался центральный королевский суд в Вестминстере – Curia Regis. Судьи, входившие в его состав, разъезжая по судебным округам, постепенно в своей практике свели местные обычаи графства к единому обычному праву Англии, т.н. общему праву (common law), которое до сего времени служит основой права Англии. Этот процесс образования общего права отражал развитие хозяйственных отношений в направлении единства рынка, усиления оборота, что вызывало потребность в некотором единстве права. Судьи в своей работе и выразили эту потребность. Процесс образования общего права закончился в XIII веке.

В XIV веке в некоторым приморских городах возникли особые купеческие суды для рассмотрения споров, связанных с ярморочной торговлей. В них применялось не «общее право» Англии, а иностранные купеческие обычаи, созданные в Италии и во Франции. Такой дуализм в материальном праве под влиянием дальнейшего развития торгового оборота постепенно сглаживался путем проникновения ряда норм купеческого права в «общее право». В XVIII английский судья того времени лорд Мансфильд в своих решениях окончиательно уничтожил этот дуализм. Купеческое права, которое к тому времени из сословного права купцов превратилось в буржуазное торговое право, было включено в состав «общего права» Англии, и специальные купеческие суды были упразднены.

Т.о., внешний торговый оборот долгое время обслуживался в Англии специальными судами, применявшими особое купеческое право. внутри страны очень рано было достигнуто единство материального права. Эти обстоятельства создали условия, при которых не было существенной необходимости в коллизионных нормах, служивших основанием для разрешения межобластных или международных коллизий.

В тех редких случаях, когда такие коллизии возникали, суды либо объявляли себя некомпетентными в разрешении споров, либо просто применяли английское право.

Свою коллизионную доктрину Англия в первой половине XIX века заимствовала из США. Федеративное устройство США, самостоятельность отдельных штатов в сфере их гражданского права (развивашегося, однако, в каждом из штатов на базе единого common law, принесенного из Англии), раннее развитие торговых отношений между населением штатов – вот те предпосылки, которые уже к концу XVIII века поставили перед американскими судами многочисленные коллизионные вопросы.

Основоположником американской доктрины МЧП считается член Верховного суда США Джозеф Стори (Joseph Story), опубликовавший в 1834 году «Комментарии к конфликтному праву».

Стори не нашел базы для своих доктрин в «общем праве» Англии, т.к. оно вообще не имело коллизионных доктрин. Для построения коллизионного учения он заимствовал некоторые юридико-технические приемы и понятия у голландских юристов XVII века Губера и Вута. Их доктрины (в особенности учение о comitas gentium), возникшее в условиях, когда голландия достигла высшей точки торгового могущества, оказались наиболее подходящими для использования американскими судами.

Учение Стори было усвоено американской, а затем и английской судебной практикой. Оно долго служило основным источником разрешения коллизионных вопросов в Англии и США, подвергаясь, разумеется, существенной дальнейшей переработке. В ней участвовал ряд американских и английских юристов, из которых наиболее авторитетными считались в Англии – Дайси (Dicey), а в США – Биль (Beale). Учение последнего послужило базой для частной кодификации американского коллизионного права Американским институтом права в 1934 г. (Restatement of the Law of Conflict)

Англо-американская территориальная доктрина МЧП в основном может быть сведена к следующим положениям.

Государство вообще применяет лишь собственное право, но может признавать субъективные права, основанные на иностранном законе (т.н. приобретенные права – vested rights).

Когда речь идет о правах, основанных на иностранном законе, он рассматривается английским судом как существенное фактическое обстоятельство, служащее доказательством наличия «приобретенного права». Т.о., в тех случаях, когда суды «общего права» обращаются к иностранному закону, они рассматривают его не как право, а как фактическое обстоятельство. Поэтому доказывание иностранного закона происходит на тех же основаниях, что и доказывание фактических обстоятельств, существенных для дела. Судья знать иностранное право не обязан.

Признание прав, приобретенных на основании иностранного закона, происходит в силу comity – международной вежливости. Британские и американские коллизионисты неоднократно указывали на то, что концепция comity в том смысле, как она рецепирована англо-американским правом, не означает отрицания правовой обязанности судов в признании прав, возникших под действием иностранных законов, а означает лишь, что коллизионные нормы, применяемые судами общего права, являются внутренним национальным правом в том же смысле, как и материальные нормы права. Такова в действительности доктрина comity, как она сформулирована в большинстве судебных решений (Restatement, §6). Однако в некоторых решениях суды ссылались на comity для того, чтобы указать на необходимость признания прав, вытекающих из иностранного закона, и на то, что отказ от признания таких прав означал бы нарушение некоторых обычаев международного общения. Подобная ссылка, например, имеется в британском решении 1921 года по делу Лютера Сегора, вынесенном судьею Скретоном, в котором суд признал действие советских декретов о национализации частной собственности и подчеркнул, что непризнание этих декретов было бы серьезным нарушением comity.

С другой стороны, в практике судов США встречаются случаи использования концепции comity для того, чтобы подчеркнуть якобы необязательность признания судом каких-либо прав, основанных на иностранном законе, или для того, чтобы указать, что признание действия иностранного закона означает акт вежливости в отношении соответственного иностранного государства, которое возможно лишь на основе взаимности.

Вообще comity остается весьма расплывчатым понятием в доктрине и практике судов «общего права», и они иногда используют эту концепцию для того, чтобы ограничить права иностранцев или сферу признания прав, возникших под действием иностранного закона.

Для того, чтобы сузить область признания таких прав, англо-американская практика использует широкую концепцию гражданско-процессуальных отношений, характерную для «общего права». Многие вопросы, которые в континентальном праве относятся, безусловно, к материальному гражданскому праву, в странах «общего права» считаются вопросами гражданского процесса (например, институт погасительной давности, институт зачета встречных однородных требований, а иногда и вопросы распределения бремени доказывания или вопросы об исчислении убытков). Это дает возможность подчинять такие вопросы закону суда, т.к. процессуаьные иностранные законы не подлежат применению.

Из всех перечисленных начал англо-американской доктрины основным является территориальный принцип. Остальные принципы носят производный характер. Господство территориального начала в коллизионной доктрине «общего права» объясняется тем доминирующим положением, которое долгое время (почти до конца XIX века) занимала Англия в мировой торговле и которое США с начала их возникновения заняли на американском континенте. Отсюда стремление подчинить иностранцев, вступающих в деловые отношения с местными фирмами, собственному праву.

Территориальный принцип в англо-американском праве служит также исходным началом при разрешении вопросов о дееспособности иностранцев: личным законом в англо-американсском праве является не закон гражданства, а закон домицилия (местожительства лица). Этот критерий служит средством для судов США и судов британских доминионов распространить действие местного права на многочисленных иммигрантов из-за границы.